22-летняя Людмила Свитко еще и года не проработала фельдшером на станции скорой медицинской помощи в Куйбышевском районе Донецка, но за это короткое время девушка уже успела немало повидать и побывать в экстремальных ситуациях.
ПЕРВЫЕ ПАЦИЕНТЫ
В медицину Людмила пошла по совету мамы, которая всю жизнь работает медсестрой в больнице.
«Это твое, тебе понравится, – говорила мне мама. – А мама для меня авторитет, поэтому я решила поступать в медицинский университет. Но не успела вовремя приехать на экзамены. Тогда решила пойти в медицинский колледж, куда легко поступила, имея школьный аттестат с отличием».
Поступая на специальность «лечебное дело», о работе на скорой Людмила даже не помышляла, думала, что это очень тяжело. Но на четвертом курсе во время практики узнала, как это выглядит на самом деле.
«Мы пришли к заведующей, а она предложила попробовать свои силы на суточном дежурстве на скорой и пообещала содействие в трудоустройстве, если нам понравится эта работа, – с улыбкой вспоминает она. – В мой первый выход было 17 вызовов. Домой я пришла в полном восторге от работы и еще часа четыре рассказывала маме о каждом случае. Тогда и поняла, что скорая – это мое, а обыденность и однообразие больничного стационара точно не для меня».
Очень благодарна девушка тем двум фельдшерам, с которыми выезжала на первый вызов, так как они смогли ненавязчиво повлиять на ее выбор работы на скорой.
«Моим первым пациентом стала женщина с острым аппендицитом, – рассказывает она. – Когда мы приехали к ней, фельдшеры дали мне механический тонометр и предложили измерить давление пациентке. Я до этого с тонометром не дружила, но сразу освоила этот нехитрый агрегат. Женщина жаловалась на боли внизу живота. Фельдшер, экзаменуя меня, спросил: «Ну и что это?» Когда я ответила, что это аппендицит, похвалил.
НЕВЕСЕЛАЯ ЖИЗНЬ В ВЕСЕЛОМ
Не могу не спросить фельдшера, приходилось ли ее бригаде сталкиваться с ранениями мирных жителей пулями и осколками украинских снарядов.
«Мне выезжать на обстрелы пока не доводилось. Но частенько приходится бывать в поселке Веселом, что неподалеку от аэропорта. Порой вызовы оттуда поступают в два-три часа ночи. Электричества там нет, поэтому мы едем в полной темноте и нужный адрес находим по свету фонарика, который родственники пациентов используют как маяк. Страшновато ехать туда еще и потому, что эта зона обстреливается снайперами. Остались в Веселом в основном пожилые люди, не желающие бросать свои дома. А поводом для вызова скорой чаще всего служит повышение артериального давления на нервной почве», – отмечает девушка.
ТРУДНО ПСИХОЛОГИЧЕСКИ
Часто медикам скорой помощи бывает психологически тяжело смотреть на страдания пациентов.
«Меня сейчас очень цепляют за сердце случаи, когда у молодых пациентов, которым по 25–30 лет, тяжелые стадии онкологических заболеваний. Им осталось жить три-четыре месяца, они страдают от ужасных болей, принимают для обезболивания наркотические препараты. Но бывает, что у них заканчиваются эти препараты, поэтому они вызывают скорую. Но у нас нет таких сильнодействующих средств, только обычные обезболивающие, которые облегчают страдания на несколько часов. Недавно мы были на вызове у молодого человека, которому всего 34 года. Он десять лет боролся с опухолью поджелудочной железы, но болезнь взяла верх. Мы понимали, что мужчина доживает последние дни и испытывает адские боли. Его мама со слезами на глазах просила облегчить страдания сына. Но нашей помощи хватает на три-четыре часа. Психологически очень тяжело выезжать на такие адреса. Также очень тяжело смотреть и на страдания больных детей. Часто бывают вызовы к малышам с ДЦП, у которых бывают спастические боли или судороги. Иной раз мы приезжаем, когда судороги уже прошли, но ребенок находится в полубессознательном состоянии. Тогда мы звоним в детскую неврологию и везем маленького пациента туда», – рассказывает Люда.
ПЬЯНЫЕ НЕАДЕКВАТЫ
«Вчера нам сообщили, что прямо на улице лежит мужчина в алкогольном опьянении. Мы приехали. Дождь идет, человек в полном неадеквате. Что-то бормочет себе под нос, на контакт не идет. Измерить давление не получается, так как горе-пациент вырывает руки, лезет в драку. С большими усилиями мы вместе с санитаром затащили мужчину в машину, исхитрились измерить давление. Оно оказалось 60 на ноль! По сути, это критичный показатель. Созвонились со старшим врачом на подстанции и после консультации отвезли любителя горячительных напитков в реанимацию», – делится впечатлениями фельдшер.
Еще к одному пьяному пациенту она прибыла одна.
«Вызвавший скорую мужчина сказал, что ему просто плохо». Когда я приехала на место, оказалось, что человек находится в алкогольном опьянении. Меня он встретил фразой: «Ну, рассказывай!» Я ему в ответ: «Это вы расскажите, что с вами случилось», а у самой от страха поджилки трясутся. Странный пациент закрыл дверь и на вопрос о том, что у него болит, ответил: «Душа. Уколи мне что-нибудь, чтобы она не болела». Мне пришлось выслушать длинный монолог о том, что его бросила жена и что от него отказались дети. При этом у меня возникали мысли о том, что вдруг у человека в кармане нож или пистолет… А у меня из средств самообороны только тяжелая папка. Носить с собой электрошокер или газовый баллончик нельзя», – рассказывает фельдшер.
ПРОБЛЕМЫ ИЗ-ЗА ДИАГНОЗОВ
Кроме умения стабилизировать пациентов и оказывать им первую помощь, Людмиле пришлось учиться правильно передавать больных в стационар.
«Бывает так, что привозишь больного, а доктор не находит у него патологии, которую видишь ты, и отправляет в другую больницу, к специалисту другого профиля. Когда тот исключает предположительный диагноз, приходится все-таки возвращаться обратно. У меня спокойный характер, я никогда не конфликтую ни с докторами, ни на адресах. Поэтому мне сложно переживать моменты, когда на меня повышают голос и обвиняют в неправильно поставленном диагнозе, который в итоге подтверждается. Так бывало не раз. Особенно, если пациентка женщина до 45 лет и у нее боли в правой подвздошной области. Я привожу ее в хирургию, предполагая острый аппендицит, а врач отправляет ее в гинекологию, отказываясь принимать без консультации женского доктора. Но гинеколог не находит ничего по своей части, и я возвращаюсь с пациенткой в хирургию «с короной» на голове», – говорит фельдшер.
ТЯЖЕЛЫЙ СЛУЧАЙ
Буквально накануне нашей встречи в смену Людмилы был тяжелый случай, когда умение молодого фельдшера быстро ориентироваться спасло жизнь:
«Вызвали нас и полицию сотрудники МЧС. Они вскрыли дверь квартиры, где обнаружили 84-летнего мужчину без сознания. К нашему приезду дедулечка уже пришел в себя, но я сразу предположила, что у него инсульт. Для транспортировки в неврологическое отделение нужно было сделать кардиограмму, она показала, что у пациента еще и инфаркт. Более того, выяснилось, что он находится на лечении с двусторонней пневмонией. Мы вызвали врачебную бригаду скорой, но до ее приезда стабилизировали состояние дедушки, сделали необходимые манипуляции. В результате его госпитализировали в реанимацию, в ковидное отделение железнодорожной больницы, где есть все необходимое оборудование и для кардиологической помощи, и для лечения инсульта, и, если будет нужно, аппараты ИВЛ», – рассказывает Людмила.
По ее словам, бывают случаи, когда для транспортировки больных приходится звать на помощь работников МЧС. Так было, когда надо было везти в больницу пациентку с инсультом, которая весила более 120 килограммов.
За восемь месяцев работы на скорой Людмила уже успела надорвать спину и заработать остеохондроз. Тем не менее место работы она менять не собирается.
«Я увидела много. Но это не более трех процентов тех случаев, с которыми сталкивались мои коллеги. Сейчас я не хочу бросать работу на скорой. Понимаю, что это мой путь, мое призвание», – подчеркивает девушка.
Ксения БЕЛАШОВА, газета «Донецк вечерний»
