Вот уже почти полтора года мы живем рядом с коронавирусом. Это странное соседство. Что стало его причиной, сказать сложно. То ли COVID-19 случайно вырвался из лаборатории, то ли его намеренное испытание в отдельно взятом городе обернулось пандемией мирового уровня. Но что точно понятно: летучие мыши здесь ни при чем. Биологическое оружие, самого разрушительного воздействия гуляет по планете. И нам нужно это осознать и научиться выживать в предложенных условиях.

Простые правила

Делать это несложно. Во-первых, при отсутствии противопоказаний нужно сделать прививку. Во-вторых, четко соблюдать простейшие правила: носить маски в общественных местах, соблюдать социальную дистанцию, регулярно обрабатывать руки антисептиком, оставаться дома, если появились признаки недомогания. Вызывать скорую, если недуг, показавшийся вначале банальной респираторкой, осложнился пневмонией и к симптомам присоединились высокая температура и одышка.
Неприятие
К таким простым выводам я пришла не сразу. Весной 2020-го, когда после вспышки коронавируса в китайском Ухане, начали вводить первые ограничительные меры, я только возмущалась. Как это я обойдусь без театров? Почему я должна носить маску, если в ней так трудно дышать? Почему моя мама должна сидеть в самоизоляции? Ответы на эти вопросы возникали самые бредовые – от попытки сильных мира сего произвести политический передел на планете, до масонского заговора.
Почти год я возмущалась, слушая по телевидению сообщения о необходимости соблюдать санитарные ограничения и масочный режим. Почти год я бесилась от навязчивых обращений популярных актеров и звезд шоу-бизнеса сделать прививку от COVID-19. Почти год я намеренно носила маску на подбородке и поднимала ее на лицо только по просьбам продавцов в магазинах или контролеров в общественном транспорте.

COVID на личном опыте

По моей семье COVID выстрелил, подобно знаменитому ружью, висевшему на сцене. Нет, даже не выстрелил, а скорее проехался как асфальтовый каток.
В апреле моя мама, которой было всего лишь 72 года, заболела пневмонией. Я не сразу придала этому значение. Ведь в течение жизни она перенесла этот недуг раз 8–9. И всегда выздоравливала. Я по сложившейся привычке колола ей антибиотики и ждала, когда же станет легче. Но положительной динамикой и не пахло. Более того, стала появляться одышка. Во время сильного приступа дыхательной недостаточности я вызвала скорую. Маму забрали в ковидное отделение одной из городских больниц. Уже в машине скорой помощи ее подключили к кислородной маске. Когда доставили в стационар, состояние немного стабилизировалось. Но через сутки случилось осложнение – массивное кровоизлияние в мозг. Еще через несколько дней маму парализовало. Лечить двустороннюю пневмонию становилось все сложнее. О хорошем прогнозе речи уже не шло.
Сама я тоже заболела. Поняла это не сразу. Слабость, боль в мышцах, надсадный сухой кашель, температура под 39 каждый вечер. Ну ладно, хронический бронхит обострился… Надо было думать о маме, возить в отделение продукты и недостающие лекарства. Когда стало понятно, что выздоровления в этот раз не наступит, я начала настойчиво просить выписать маму домой. Ну не могла я допустить, чтобы она умерла в больнице! Настойчивость принесла свои плоды. Я подписала документы, в которых брала всю ответственность на себя, и обязательство уйти на двухнедельную самоизоляцию. Так и поступила. До сих пор не жалею о сделанном. Я увидела свою маму, она увидела меня и моих детей, своих любимых внуков. И, самое главное, я смогла попросить у нее прощения за все наши ссоры, которые так часто случаются в любой семье. Через три дня мамы не стало. Она умерла у меня на руках. И я счастлива, что это случилось именно так.
COVID и похороны
Самоизоляция на момент маминой смерти у меня еще не закончилась. Но мне разрешили выезжать из дома только для организации похорон в двух масках и перчатках. Мое самочувствие тем временем ухудшалось на глазах. Исчезли запахи и вкус. Пропал аппетит. Я смотрела на продукты, лежащие в холодильнике, которые приносила моя приятельница и передавала мне через калитку, и к горлу подступала тошнота. Чтобы совсем не ослабеть, я заставляла себя пить кефир и есть хоть по кусочку хлеба. Больше ничего проглотить не получалось.
Организация похорон стоила нервов. Оказывается, если человек скончался от коронавируса, то на освидетельствование должна выезжать следственная группа с сотрудником прокуратуры. Тело в обязательном порядке вскрывают. Делается это в морге больницы им. Калинина. Так случилось, что моя мама ушла из жизни 7 мая, в канун праздничных дней. Похоронить ее по православной традиции на третий день не получилось, так как вскрытие назначили лишь на 10 мая, после выходных.
COVID на ногах
Да, такое возможно. Мне трудно оценить степень тяжести моего заболевания, но переносила я его на ногах. После похорон мамы я сделала рентген и, как контактная, сдала анализ на антитела. Рентген показал наличие правосторонней полисегментарной пневмонии, а анализ – присутствие смешанных антител в крови. А это значит, что я не переболела, а только болела коронавирусом. Лечить COVID, конечно, лучше в стационаре. Но на тот момент места были только за пределами Донецка. Оставить дома сына-инвалида мне было не с кем. Поэтому проводить инфузионную терапию пришлось на дому. Ежедневно, в течение десяти дней, ко мне приезжала облаченная в защитный костюм медсестра и ставила капельницы. Из дома я не выходила, но дела по хозяйству никто не отменял. Приготовить, убрать, постирать, покормить сына… Эти обычные и привычные обязанности стали тяжелейшим грузом. Было тяжело передвигаться, болели все мышцы и суставы, каждый вдох вызывал боль в груди, как будто я вдыхала не обычный, а раскаленный воздух, обжигавший горло и внутреннюю поверхность бронхов. Выбивал из сил и тяжелейший кашель, будто разрывавший легкие изнутри. Но с каждой капельницей симптомы ослабевали.
Последствия COVID
Я выздоровела. Но последствия остались. Стали появляться головные боли, появилась метеозависимость, выражающаяся в болях в суставах и мигренях при любой перемене погоды. Но самое страшное произошло с моим сыном. COVID, как и большинство подростков, он перенес бессимптомно. Но вирус ударил по слабым местам его организма. В первую очередь – по психике. Тихий и спокойный аутист вдруг проявил агрессию. Результат – вызов скорой, три недели в детском отделении Республиканского психоневрологического диспансера. Спустя полтора месяца после выписки – приступ автоагрессии и разбитая голова. Снова месяц в том же отделении. Сейчас нам подобрали подходящий препарат, и я очень надеюсь, что с этим мы справимся. Но, кроме психики, пострадал иммунитет. Подросток стал болеть не переставая: простуда, ветрянка, флегмона. Появились проблемы и с пищеварительной системой.
Я записалась на прививку. Жду очереди и надеюсь, что до декабря, когда исчезнут приобретенные естественным путем антитела, я смогу пройти вакцинацию. Надеюсь, что в скором времени начнут вакцинировать и подростков. Моему сыну 16 лет. А сейчас прививки делают только с 18.
О личном опыте рассказала Ксения Белашова, газета «Донецк вечерний»