Не так давно на сцене Донецкой муздрамы состоялась долгожданная премьера спектакля «Опера Мафиоза». Одну из главных ролей – мафиози Джузеппе с неожиданным талантом оперного певца – играет актер театра, заслуженный артист Украины Руслан Слабунов. В эксклюзивном интервью Руслан рассказал газете «Донецк вечерний» о том, какой экранный мафиози послужил источником его вдохновения, поделился секретами запоминания объемного текста и рассказал о самом большом кошмаре для любого актера.
СВЯЗКИ ПОМНЯТ
– При распределении ролей вам сразу досталась роль Джузеппе?
– До начала работы над постановкой Василий Анатольевич (Маслий – режиссер-постановщик МДТ им. М. М. Бровуна. – Прим. ред.) многие моменты держит под покровом легкой тайны. А мы же все время интересуемся, что да как. И вот как-то во время общения он вскользь поинтересовался у меня: «Руслан, а ты оперное пение не забыл еще?» Я ответил, что нет. Какое-то время спустя выяснилось, что мне досталась одна из главных – роль Джузеппе, в которой мне придется петь оперные арии.
– Для нас, зрителей, это был настоящий сюрприз – все отметили, что вы настолько профессионально поете, что составили бы конкуренцию певцам оперного театра. Вы всегда умели петь арии или пришлось дополнительно ради роли брать уроки вокала?
– Я окончил музыкальное училище и консерваторию по классу вокала – как солист оперного театра. Поэтому мне оставалось только дать связкам вспомнить навыки, наработанные годами. Конечно, пришлось потрудиться, но в итоге зазвучал так, как нужно.
– Насколько сложно было входить в образ и послужил ли какой-нибудь экранный мафиози источником вдохновения?
– Образов мафиози в кинематографе очень много. Василий Анатольевич посоветовал мне обратить внимание на роль Брэда Питта в фильме «Большой куш» – Микки-цыгана с несколько развязанной манерой поведения. «Будь примерно в таком образе, но, поскольку у нас комедия, добавь что-то от себя», – сказал мне режиссер. Я последовал этому совету. А сложным было, играя итальянского мафиози, удержаться от нашего донецкого звука «г», важно также было уйти от образа «гопника». При этом хотелось создать как можно больший контраст между Джузеппе-бандитом и Джузеппе – оперным певцом.
ЗАЧЕМ БЫТЬ ВОСЬМЫМ БАСОМ?
– Как давно вы служите в Донецкой муздраме?
– В этом году будет юбилей – 20 лет! До этого я четыре года отработал в нашем оперном театре солистом хора, куда пришел после консерватории. Меня прослушали, сказали: «Мы тебя возьмем, но будешь восьмым басом». Потом так случилось, что я встретился с главным хормейстером музыкально-драматического театра Татьяной Анатольевной Пащук, она меня прослушала и сказала: «Руслан, давай к нам!» Я подумал: зачем же оставаться восьмым басом в оперном театре, если можно быть первым в драматическом, и принял это предложение.
– С чего началось увлечение музыкой?
– В 14 лет, как большинство мальчишек, взял в руки гитару, сам научился играть. Еще в церкви немного успел попеть – именно там у меня прорезался бас. В храме великолепная акустика, голос там звучит по-особенному. Товарищи, когда услышали мое пение, сказали: «А может, стоит попробовать поступить в музыкальное училище?» Я подумал и решил: а почему бы и нет? В училище меня прослушивал педагог Степан Михайлович Бабаликов – я спел кусочек молитвы «Богородица», и меня приняли.
– А где учились актерскому мастерству?
– Учился у своих коллег – заглядывал им в рот! Актеры и режиссеры муздрамы очень здорово мне помогли. Конечно, старался и сам что-то узнать, чему-то научиться.
«РАСКРУЧЕННАЯ» ЭДИТ ПИАФ
– 2014 год для многих стал переломным. Как и почему вы приняли решение остаться в Донецке и продолжить работу в театре?
– В нашем театре прошло мое становление как артиста, он стал для меня вторым домом. Поэтому, когда в 2014 году в момент размышлений на тему «А что же делать дальше?» раздался телефонный звонок от Натальи Марковны (Наталья Волкова – генеральный директор – художественный руководитель МДТ им. М. М. Бровуна, заслуженный деятель искусств Украины. – Прим. ред.), и она сказала, что театр возобновляет работу, – у меня от радости даже слезы потекли. Нас, актеров, было тогда всего четверо, и первым спектаклем, который мы восстановили, был «Edith Piaf. Репетиция любви», мы его крутили до тех пор, пока не вернулись остальные.
– Сколько вами сыграно ролей в муздраме? Какая для вас оказалась самой сложной?
– Более 100 ролей! Вы знаете, нет простых ролей, даже если они состоят всего из одной фразы: «Кушать подано!». Все равно мне надо найти, как именно это сделать, ведь зритель должен мне поверить. Это потом уже, когда все придумал, кажется, что просто. Есть у меня роль Волка в «Красной Шапочке» – казалось бы, рычи себе и все. Но все равно, надо было наделить его и характерными движениями, придумать и манеры, и само звучание этого рыка. Не так уж и просто, как может показаться на первый взгляд!
ГОЛЫЙ ПЕРЕД ЗРИТЕЛЯМИ
– Какой ролью дорожите больше всего?
– Сейчас репертуар театра обновляется, и 12 спектаклей у нас сняты, среди них есть несколько моих, например «Зойкина квартира». Любой артист, когда его спектакль заканчивается или «консервируется», испытывает чувство грусти. Потому что в ролях, которые длительное время играешь, чувствуешь себя уже как рыба в воде и, конечно, по всем ним потом скучаешь.
– Всегда восхищает, как вам, актерам, удается запоминать такое большое количества текста. Расскажите, пожалуйста, о своих способах запоминания.
– Знаете, есть такие выражения: «руки помнят», «ноги помнят». Так и во время репетиций, когда выстраивается мизансцена, на нее накладывается текст. И поскольку это повторяется многократно, появляется связь между движением или действием, которое ты совершаешь, и текстом, который в этот момент произносишь. Потом, даже если подзабыл слова, то делаешь нужное по сценарию движение – например, берешь что-то в руки или оказываешься именно в этой точке сцены – и текст всплывает в голове сам собой. Еще мотивирует к запоминанию огромная ответственность – мне же выходить на сцену, за меня никто слова не запомнит. Тем более если ты не дашь партнеру нужную реплику, он не сможет ответить, и все посыплется как карточный домик.
– А бывало такое, что забывали текст прямо во время спектакля?
– Бывало. И не только у меня, это бывает у всех актеров. Это, конечно, ужасное состояние. Ощущение, что тебя раздели, и ты стоишь перед тысячами зрителей голым. Иногда даже в страшных снах снится, что ты забыл текст. Просыпаешься в холодном поту.
– У вас есть роль-мечта?
– Я бы с удовольствием сыграл роль барона Мюнхгаузена, чувствую, что это мой типаж!
Беседовала Наталья МУНДШТУКОВА, газета «Донецк вечерний»
