«ДВ» интересуют политические аспекты жизни ДНР, социальные проблемы и пути их решения, позиция чиновников и мнение наших граждан, новые открытия и достижения нашей молодой Республики.
С девятнадцатого века в западной прессе существует устойчивый термин: «четвёртая власть». Этот термин во всём мире ассоциируется с журналистикой и означает влияние СМИ на государство и общество. Понятие четвёртой власти в большей степени актуально для Запада, где большинство СМИ находятся в частных руках и имеют большую самостоятельность. В России (и ДНР) крупная пресса и телевидение в основном связаны с государством и, соответственно, в фокусе их внимание прежде всего – освещение деятельности органов власти и их представителей. Ничего плохого в этом, конечно, нет – государство представляет собой организующую силу любой страны, и естественно, что контент большинства СМИ связан именно с функционированием государства. Нет ничего уничижительного и в термине «информационная обслуга»: зачастую медиа, особенно в ДНР, являются государственными, и работники СМИ являются служащими в той же степени, как и, например, работники системы образования.
И всё же журналистика в ДНР должна быть сферой, которая занимается не только информационным обслуживанием (освещением деятельности) государства, но и оказывает информационное влияние на работу органов государственной власти. Согласен, термин «четвёртая власть» в наших широтах звучит чересчур громко, даже вызывающее. Но ведь власть – это не только полномочия и ресурсы. Власть – это и моральный авторитет, и дар убеждения, и доверие аудитории – всё то, чем должны обладать хорошие журналисты и хорошие СМИ. Плохо, когда эта «четвёртая власть» вступает с государством в противоречие (значит что-то не так или с государством, или с прессой). Хорошо – когда есть взаимопонимание и сотрудничество.
Вопрос, вынесенный в заголовок этой статьи, разумеется, риторический. Журналистка в ДНР «четвёртой властью» не является. Некоторое влияние на дела государства она оказывает (о чём я скажу ниже), но оно мизерно и локально. В силу специфических условий, в которых находится ДНР, реальным влиянием и полной свободой СМИ обладать здесь не будут (в том числе из соображений госбезопасности). Но наши медиа могут хотя бы перестать играть роль исключительно информационной обслуги.
В российских СМИ впервые о понятии «четвёртая власть» было сказано в 1986 году. Тогда журналисты боролись за расширение гласности в СССР. К сожалению, борьба за права и свободы закончилась разрушением государства. Но это не значит, что проблемы гласности в Советском Союзе не было.
В ДНР такой проблемы, казалось бы, нет: соцсети и телеграм-каналы полны больших и малых трибун, на которых любой пользователь имеет возможность самовыражения и высказывания своего мнения. Проблема в том, что эти частные ресурсы практически не несут за свои публикации никакой ответственности (тем более что многие являются анонимными), и поэтому в них зачастую циркулирует непроверенная информация, а сама подача – весьма низкого качества. Но при этом таковые ресурсы могут пользоваться гораздо большей популярностью и доверием, нежели официальные республиканские СМИ.
Итак, с одной стороны у нас есть свободные и независимые ресурсы в сети – они неофициальны и непрофессиональны, зато интересны и популярны. С другой стороны, есть профессиональные СМИ, но они иногда слишком официальны, пресны и скучны. Поэтому государственные и окологосударственные СМИ должны стремиться к тому, чего у них сейчас почти что нет – к производству интересного и более свободного контента, который был бы интересен массовому читателю и отвечал бы на их социальные запросы.
Чтобы этого достичь, недостаточно профессионализма и талантов самих журналистов. Необходимо, чтобы в этом было заинтересовано само государство – если оно хочет, чтобы люди доверяли республиканской прессе, а не слухам в соцсетях. Для этого государственные органы должны идти навстречу журналистам, позволив им оперативно получать информацию и комментарии должностных лиц разного уровня. Сегодня основная проблема для наших СМИ в том, что процесс получения информации и доступа к госслужащим чрезвычайно забюрократизирован. У большинства ведомств и чиновников есть пресс-службы и секретари, через которых идет взаимодействие со СМИ. Если журналист стремится получить ответы на вопросы и узнать личное мнение чиновника – он направляет запрос в пресс-службу; там вопросы изучаются и проходят ряд согласований, после чего ответы отправляются в письменном виде (или не направляются – бывает и такое). На это уходят дни, а иногда недели. За это время любая новость уже успевает протухнуть – теряет свою актуальность. Если сегодня мы имеем дело с остросоциальной проблемой и хотим получить комментарий ответственного лица, то этот комментарий нужен сегодня, максимум – завтра. Обсуждать актуальные вопросы нужно здесь и сейчас, пока тема обсуждается в обществе и СМИ.
В ДНР нет культуры оперативной и острой журналистики. В госучреждениях царит неповоротливость и бюрократия, чиновники закрыты для свободного общения. Хорошо, если в итоге журналист получает по электронной почте ответы на свои вопросы. Но СМИ практически не имеют возможности поговорить с компетентным лицом у него в кабинете или хотя бы по телефону. Журналист лишён возможности живого общения, а в ответах пресс-служб жизни нет – сплошная формальность.
Основные принципы журналистики для ДНР я бы назвал «три О»: оперативность, открытость, острота. Журналист должен действовать оперативно и производить острый, то есть актуальный злободневный контент. Но если он наталкивается на стену из пресс-служб и бюрократических процедур, то смысл в журналисткой работе теряется.
Оперативность и открытость в подаче информации полезна, прежде всего, самому государству. Если своевременно и откровенно делиться сведениями с прессой – у журналистов (и читателей) не будет поводов для интерпретаций, а чиновники не будут получать упрёки в закрытости и, тем более, в намеренном сокрытии информации.
Как уже говорилось выше – несмотря на то, что наша журналистика по большей части информационная обслуга, а не «четвёртая власть», говорить о полном отсутствии влияния СМИ на государство не приходится. Информация из социальных медиа и некоторых СМИ (в том числе «Донецкого времени») попадает в поле зрения государственных руководителей, и они корректируют свою работу, устраняют проблемы. Например, в середине сентября в соцсетях и на сайте «ДВ» была опубликована информация о свалках в Торезе. Буквально на следующей день свалка была ликвидирована, о чем даже вышел сюжет на торезском телевидении. Правда, начальник Управления городского хозяйства Владимир Шевченко «Донецкому времени» сообщил, что свалка образовалась по вине не властей, а местных жителей, которые не платят за вывоз мусора. Но вопрос ответственности – отдельная тема. Здесь важен пример позитивного влияния медиа на работу чиновников. И таких примеров всё-таки немало.
Негативных примеров, к сожалению, пока больше. Многие чиновники отказываются комментировать свою работу или прячутся за бумагами безликих пресс-служб, которые не дают оперативных ответов, а иногда и не дают их вовсе. Так, на прошлой неделе «ДВ» пыталось выяснить у Министерства транспорта, сколько бюджетных средств потрачено на новую дорогу на подъезде к КПП «Успенка», и каков гарантийный срок у дорожного покрытия. Вопросы не праздные, учитывая, что некоторые участки дорог в ДНР ранее быстро приходили в негодность. Пресс-служба Минтранса эти вопросы проигнорировала. Это – весьма негативный пример взаимодействия государства со СМИ. В данном случае, даже если транспортные чиновники не собираются ничего скрывать, игнорирование подобных вопросов вызывает недоверие и порождает нехорошие слухи.
Если журналистика в ДНР будет следовать принципам оперативности, остроты и открытости, а государственные власти будут этому способствовать – статус республиканской прессы и доверие к ней повысятся. А с улучшением качества СМИ улучшится и качество жизни жителей Республики.
Александр Жучковский, главный редактор «ДВ»