Вот уже почти полтора года мы живем рядом с коронавирусом. Это странное соседство. Что стало его причиной, сказать сложно. То ли COVID-19 случайно вырвался из лаборатории, то ли его намеренное испытание в отдельно взятом городе обернулось пандемией мирового уровня. Но что точно понятно: летучие мыши здесь ни при чем. Биологическое оружие, самого разрушительного воздействия гуляет по планете. И нам нужно это осознать и научиться выживать в предложенных условиях.
Простые правила
Делать это несложно. Во-первых, при отсутствии противопоказаний нужно сделать прививку. Во-вторых, четко соблюдать простейшие правила: носить маски в общественных местах, соблюдать социальную дистанцию, регулярно обрабатывать руки антисептиком, оставаться дома, если появились признаки недомогания. Вызывать скорую, если недуг, показавшийся вначале банальной респираторкой, осложнился пневмонией и к симптомам присоединились высокая температура и одышка.
Неприятие
К таким простым выводам я пришла не сразу. Весной 2020-го, когда после вспышки коронавируса в китайском Ухане, начали вводить первые ограничительные меры, я только возмущалась. Как это я обойдусь без театров? Почему я должна носить маску, если в ней так трудно дышать? Почему моя мама должна сидеть в самоизоляции? Ответы на эти вопросы возникали самые бредовые – от попытки сильных мира сего произвести политический передел на планете, до масонского заговора.
Почти год я возмущалась, слушая по телевидению сообщения о необходимости соблюдать санитарные ограничения и масочный режим. Почти год я бесилась от навязчивых обращений популярных актеров и звезд шоу-бизнеса сделать прививку от COVID-19. Почти год я намеренно носила маску на подбородке и поднимала ее на лицо только по просьбам продавцов в магазинах или контролеров в общественном транспорте.
COVID на личном опыте
По моей семье COVID выстрелил, подобно знаменитому ружью, висевшему на сцене. Нет, даже не выстрелил, а скорее проехался как асфальтовый каток.
В апреле моя мама, которой было всего лишь 72 года, заболела пневмонией. Я не сразу придала этому значение. Ведь в течение жизни она перенесла этот недуг раз 8–9. И всегда выздоравливала. Я по сложившейся привычке колола ей антибиотики и ждала, когда же станет легче. Но положительной динамикой и не пахло. Более того, стала появляться одышка. Во время сильного приступа дыхательной недостаточности я вызвала скорую. Маму забрали в ковидное отделение одной из городских больниц. Уже в машине скорой помощи ее подключили к кислородной маске. Когда доставили в стационар, состояние немного стабилизировалось. Но через сутки случилось осложнение – массивное кровоизлияние в мозг. Еще через несколько дней маму парализовало. Лечить двустороннюю пневмонию становилось все сложнее. О хорошем прогнозе речи уже не шло.
Сама я тоже заболела. Поняла это не сразу. Слабость, боль в мышцах, надсадный сухой кашель, температура под 39 каждый вечер. Ну ладно, хронический бронхит обострился… Надо было думать о маме, возить в отделение продукты и недостающие лекарства. Когда стало понятно, что выздоровления в этот раз не наступит, я начала настойчиво просить выписать маму домой. Ну не могла я допустить, чтобы она умерла в больнице! Настойчивость принесла свои плоды. Я подписала документы, в которых брала всю ответственность на себя, и обязательство уйти на двухнедельную самоизоляцию. Так и поступила. До сих пор не жалею о сделанном. Я увидела свою маму, она увидела меня и моих детей, своих любимых внуков. И, самое главное, я смогла попросить у нее прощения за все наши ссоры, которые так часто случаются в любой семье. Через три дня мамы не стало. Она умерла у меня на руках. И я счастлива, что это случилось именно так.
COVID и похороны
Самоизоляция на момент маминой смерти у меня еще не закончилась. Но мне разрешили выезжать из дома только для организации похорон в двух масках и перчатках. Мое самочувствие тем временем ухудшалось на глазах. Исчезли запахи и вкус. Пропал аппетит. Я смотрела на продукты, лежащие в холодильнике, которые приносила моя приятельница и передавала мне через калитку, и к горлу подступала тошнота. Чтобы совсем не ослабеть, я заставляла себя пить кефир и есть хоть по кусочку хлеба. Больше ничего проглотить не получалось.
Организация похорон стоила нервов. Оказывается, если человек скончался от коронавируса, то на освидетельствование должна выезжать следственная группа с сотрудником прокуратуры. Тело в обязательном порядке вскрывают. Делается это в морге больницы им. Калинина. Так случилось, что моя мама ушла из жизни 7 мая, в канун праздничных дней. Похоронить ее по православной традиции на третий день не получилось, так как вскрытие назначили лишь на 10 мая, после выходных.
Сказать, что очередь в морг была большой, – это не сказать ничего. Приехав туда в 6 часов утра по совету сотрудника похоронной фирмы, я была уже пятой. Терзала сердце еще одна мысль. По словам тех, кто уже прошел этот ад, хоронят умерших от COVID в закрытом гробу, да еще и в полиэтиленовом мешке. Мне повезло. Девушка-патологоанатом, проводившая вскрытие, сказала, что благодаря тому, что тело пролежало несколько суток, хоронить можно в открытом гробу, но не целовать покойницу и не обнимать. Обратила доктор внимание и на мой кашель. «Похоже, что и у вас COVID, – констатировала она. – Обязательно сделайте рентген».
COVID на ногах
Да, такое возможно. Мне трудно оценить степень тяжести моего заболевания, но переносила я его на ногах. После похорон мамы я сделала рентген и, как контактная, сдала анализ на антитела. Рентген показал наличие правосторонней полисегментарной пневмонии, а анализ – присутствие смешанных антител в крови. А это значит, что я не переболела, а только болела коронавирусом. Лечить COVID, конечно, лучше в стационаре. Но на тот момент места были только за пределами Донецка. Оставить дома сына-инвалида мне было не с кем. Поэтому проводить инфузионную терапию пришлось на дому. Ежедневно, в течение десяти дней, ко мне приезжала облаченная в защитный костюм медсестра и ставила капельницы. Из дома я не выходила, но дела по хозяйству никто не отменял. Приготовить, убрать, постирать, покормить сына… Эти обычные и привычные обязанности стали тяжелейшим грузом. Было тяжело передвигаться, болели все мышцы и суставы, каждый вдох вызывал боль в груди, как будто я вдыхала не обычный, а раскаленный воздух, обжигавший горло и внутреннюю поверхность бронхов. Выбивал из сил и тяжелейший кашель, будто разрывавший легкие изнутри. Но с каждой капельницей симптомы ослабевали.
Когда закончилась самоизоляция, я начала выходить в магазин за продуктами. Ближайшая торговая точка расположена метрах в трехстах от моего дома. Я буквально доползала до магазина на слабеющих ногах, просила у знакомой продавщицы табуретку, чтобы отдохнуть, и только после этого могла делать покупки.
Последствия COVID
Я выздоровела. Но последствия остались. Стали появляться головные боли, появилась метеозависимость, выражающаяся в болях в суставах и мигренях при любой перемене погоды. Но самое страшное произошло с моим сыном. COVID, как и большинство подростков, он перенес бессимптомно. Но вирус ударил по слабым местам его организма. В первую очередь – по психике. Тихий и спокойный аутист вдруг проявил агрессию. Результат – вызов скорой, три недели в детском отделении Республиканского психоневрологического диспансера. Спустя полтора месяца после выписки – приступ автоагрессии и разбитая голова. Снова месяц в том же отделении. Сейчас нам подобрали подходящий препарат, и я очень надеюсь, что с этим мы справимся. Но, кроме психики, пострадал иммунитет. Подросток стал болеть не переставая: простуда, ветрянка, флегмона. Появились проблемы и с пищеварительной системой.
Я записалась на прививку. Жду очереди и надеюсь, что до декабря, когда исчезнут приобретенные естественным путем антитела, я смогу пройти вакцинацию. Надеюсь, что в скором времени начнут вакцинировать и подростков. Моему сыну 16 лет. А сейчас прививки делают только с 18.
О личном опыте рассказала Ксения Белашова, газета «Донецк вечерний»
