Донецкий республиканский центр адаптивной физической культуры и спорта помогает инвалидам адаптироваться к ограничениям по здоровью. Здесь открывают спортивные таланты, тренируют спортсменов, отправляют их на соревнования. И они показывают высокие результаты, занимают призовые места.
В центре играют в волейбол и баскетбол на колясках, занимаются фехтованием. Кроме того, здесь есть специальные игры для слепых и слабовидящих граждан.
О том, чем и как живет центр, “Донецкое время” побеседовало с его директором Оксаной Черниковой.
“Донецк в сердце, а сердце в груди”
— Когда был создан ваш центр и чем он занимается?
— История нашего центра началась еще в 1993 году. Мы работали при Украине. Может, слышали название “Инваспорт”? Потом на нашу территорию пришла война, но мы остались работать здесь, никуда не переехали. Причем, весь коллектив остался, не захотел переезжать. Спортивная школа переехала в Артемовск, а мы остались.
В апреле 2015 года, когда уже более-менее все стало формироваться, появилось Министерство молодежи, спорта и туризма, мы официально зарегистрировались в Донецкой Народной Республике. То есть, наша история продолжилась. Мы постарались сохранить какие-то материальные ценности, автомобили. Не дали всему этому пропасть.
Но главная ценность, конечно, — люди. Да, были спортсмены высокого класса, сборники Украины, которые перешли на ту сторону или переехали в разные города России. Многие уехали, но те, что остались, начали работать. Поначалу у нас было фехтование на колясках и баскетбол. Из известных спортсменов — Юлия Лысенко, которая занимается фехтованием.
— Но у них же была возможность уехать?
— Да, была, но они остались переживать все эти события с Донецком. Донецк в сердце, сердце в груди. Его не вырвешь. Как можно жить где-то вдали от него? Я, например, себе этого не представляю. Было очень много предложений уехать на территорию России, работать там. Но кто тогда будет все здесь делать? Думаешь, раз тогда не уехали, то и останемся здесь.
— Ваша главная задача — воспитать спортсменов?
— Сейчас у нашего центра несколько задач. И спортивная школа — первая из них. Есть тренеры, есть спортсмены, которые занимаются плаванием, настольным теннисом, волейболом сидя, дзюдо, легкой атлетикой и каратэ.
Вторая задача — выделять среди спортсменов сильнейших. Этим занимаются инструкторы и методисты. Они работают при спорткомитетах, аккумулируют работу именно в городах. К сожалению, в Донецке их нет. Но есть в Макеевке, Енакиево, Мариуполе, Снежном, Торезе. Они собирают инвалидов, проводят мероприятия. Сильнейших отправляют на республиканские соревнования. Потом формируют сборные, которые выезжают в Россию.
Третье направление — поддержка спортсменов-инвалидов высокого класса. Мы их на работу берем. Спортсмены, которые занимают призовые места, показывают высокие результаты, у нас работают и получают зарплату за это.
Работа центра заключается и в том, чтобы формировать сборные по видам спорта и отправлять команды на соревнования. Министерство делегировало нам такие полномочия. Мы оплачиваем проезд, проживание, питание, покупаем оборудование, экипировку. Так что задач у центра много.
“Приходят просто поиграть”
— Какого возраста ваши воспитанники? Приходят и дети, и взрослые?
— Да. У нас нет возрастных ограничений, потому что человек любой может получить травму или увечье: ослепнуть, оглохнуть, перестать ходить. Если человеку 27 лет и он сел в коляску, но раньше занимался спортом, то он может прийти к нам и продолжать занятия.
Все, у кого есть ограничения по здоровью, имеют право заниматься спортом. Да, в некоторых видах для достижения высоких результатов действительно нужно заниматься с детства и подтягивать себя. Например, в плавании и легкой атлетике. Хотя мы можем и не знать, что у нас талант к какому-то виду спорта. Поэтому иногда к нам приходят уже в возрасте и начинают заниматься.
— А бывало такое, что кто-то приходил просто поиграть с друзьями, показывал хорошие результаты и уже начал профессионально заниматься?
— Да, конечно. Пловец Дима Игнатенко взрослым сел в коляску. И он пришел на плавание не ради спорта, а чтобы жить, хоть какую-то реабилитацию получить. В итоге у него хорошие результаты, его вывозят на соревнования. Это долгий путь, не два месяца. Но, тем не менее, в данный момент он выполняет норматив кандидата в мастера спорта. Какие-то дистанции проплывает как мастер спорта.
С Кубка он, по-моему, 6 медалей привез. Это очень серьезно. Представляете, Кубок России, куда приезжают 170 человек сильнейших спортсменов? И наш мальчик берет медали. Для плаванья России это очень круто и хорошо.
—То есть, человек просто поплавать пришел?
— Да. И ребенка так приводят на плавание. Никто не прогнозирует, что он будет спортсменом. Приводят, чтобы он прошел реабилитацию, чтобы у него улучшились двигательные навыки. Ведь очень много детей с ДЦП. Кто-то приходит просто поиграть в настольный теннис. А у него, оказывается, талант. Дальше участвует в соревнованиях.
У меня сейчас ребята из МЧС, которым ноги оторвало при разминировании. Они занимаются волейболом сидя. Одного парня мы забрали. Это Андрей Чумаков. Он играл в настольный теннис, когда был здоров.
Мы ехали на Кубок защитников Отечества. Я ему говорю: “Давай играть”. Он на протезе не играл еще. Получается, пришел и сразу попал на соревнования. Да, он ничего там не выиграл, но он остался с нами. После соревнований приехал и приходит на тренировки. Понимает, что любовь к настольному теннису не прошла, даже на протезе.
— Говорят, что инвалидность — это не конец жизни. Это жизнь, просто другая. Согласны?
— Да. Многие спортсмены не хотят, чтобы их жалели. Они говорят: “Мы полноценные люди, просто вместо ног у нас коляска. И благодаря ей мы дальше живем, занимаемся спортом”. Есть, конечно, свои сложности. Никто не говорит, что это легко.
— Да что тут говорить, если человеку с инвалидностью даже на 5-й этаж подняться сложно.
— Да. И к сожалению, тяжело решить проблему с транспортом. Доступность тяжелая.
В работе центра есть много проблем
— Как происходит набор в ваш центр? По рекомендации? Работает “сарафанное радио”?
— Вижу человека на улице, подхожу и предлагаю прийти. Сейчас у нас разрешены тренировки. А четыре года мы сидели взаперти, тогда нам тяжело было. Вот ты видишь человека, понимаешь, что его надо тянуть в спорт, а спортивные сооружения закрыты, тренироваться негде. Это была проблема.
Теперь уже процесс пошел, но у нас мало тренеров. Мне бы хотелось увеличить количество тренеров. Иногда зовешь человека на какой-нибудь вид спорта, а в процессе понимаешь, что ему некомфортно или хотелось бы чего-то другого.
Так у нас было с Леонидом. Увидела на улице парня без ноги, говорю: “Приходите к нам на тренировки”. Он пришел два или три раза. Поиграл в волейбол сидя. Да, у него получается. Если бы остался, было бы хорошо. Но он услышал, что есть настольный теннис и спросил: “А можно мне перейти?” Сейчас занимается настольным теннисом. Мне кажется, это правильно, это хорошо, ведь главное — вытянуть.
Кто-то видит нас по телевизору, звонит. Звонила жена военнослужащего-колясочника. Спрашивала, можно ли ему плавать? Можно. Но “Кировец” — единственный бассейн, который доступен для колясок. И тот закрыт, ремонтные работы идут. Я не могу этого человека позвать в “Динамо” или “Спарту”, потому что там нет доступности. Когда отремонтируют “Кировец”, обязательно перезвоню и скажу, что открылся бассейн и можно приходить плавать.
Есть проблемы, которые тяжело решить. Постройки старые, лестничные пролеты узкие, подъемники не работают. А чтобы лифт поставить, места нет. Мы же не будем разрушать здание. Приобретаем подъемники, которые сами по лестнице ходят.
— Может, создать единый спортивный центр для людей с инвалидностью?
— Мы очень просили об этом. В прошлом году поднимался вопрос в министерстве, рассматривают его. Сейчас нужно, чтобы военные действия прекратились. Свой дом — это главная, самая сильная наша мечта.
В Белгороде построили Центр адаптивного спорта без ступенек, чтоб люди могли приезжать. И нам хочется. Сейчас получается, что “Кировец” аккумулирующий. Ребята на колясках приедут, заедут, поднимутся на второй этаж. Бассейн заработает — великолепно.
Нам бы хотелось, чтобы такие сооружения работали. Хотя бы по одному в каждом городе.
Открыли для себя шоудан
— У вас есть планы по развитию новых видов спорта?
— У нас есть слепые ребята, слабовидящие, в том числе с СВО. Мы открыли для себя новый вид спорта — шоудаун (showdown). Это настольный теннис для слепых. По сути, аэрохоккей, но только с мячиком. Играют ребята с нарушением зрения настолько активно, что можешь не уследить за мячом.
Мы приобрели два стола. Они очень дорогие. И два нам подарил город Камертау. То есть, сейчас у нас в ДНР четыре таких стола. Если получится еще 2 закупим. Один в Енакиево, два в Донецке и два в Макеевке. И в Мариуполь отдадим.
Единственное, чего не хватает, — тренерских кадров.
— У тренера должно быть дополнительное образование для работы с инвалидами?
— Не вижу проблемы. Если есть физкультурное образование, дополнительное можно легко получить, буквально за два-три месяца на курсах.
На волейбол сидя долго не могли найти тренера. Спортсмены такие же, принцип игры остается, но специфика немного отличается. Но если ты тренер, знаешь технику и тактику, можешь научить нормальной подаче, постановке рук, то придешь и будешь это делать.
Тут вопрос в другом. Не надо бояться. Мне порой кажется, что человек с инвалидностью с большим желанием идет заниматься спортом. Большая отдача идет. И тренер получает большую отдачу тепла.
Когда-то знакомый говорил: “Ты пошла работать в “Инваспорт”. Что можно ожидать от инвалидов? Это же просто игрульки”.
Посмотрите на результаты ребят. Человек без руки рекорды мира берет. Ребята без ног бегают 60, 100 метров. Приходите к нам, сядьте на пол и попробуйте поиграть в волейбол. Настолько завораживает, настолько втягивает.
А баскетбол? Мы привыкли с нашим ростом забивать мяч в корзину. А тут надо сидеть, поднять руки правильно, сделать этот бросок, передачу. Мне кажется, это настолько ловкости много требует.
— Я видел на Набережной ребят во время забега и удивился. Не знал, что настолько сложно в принципе пройти эту дистанцию, не говоря уже о скорости.
— Реально сложно. А они эту дистанцию проходят. Из дома выйти в магазин, куда-то проехать — все это на руках делают.
Нам в прошлом году из Владивостока передали сапы. Это такие надувные доски с веслом. Мы сначала в бассейне их опробовали, а потом в открытой воде. Не каждый здоровый может управлять этой доской. Но когда садятся детки со слабой спиной, это полезно для них, важно.
Мы стараемся. Да, мы многого еще не умеем, у нас много проблем. Но, наверное, проблема в нас самих. Можно много видов спорта еще развивать. Только надо действовать по-другому. Приведу в пример ребят, которые занимаются регби. У них тренера нет. Вот собрался костяк, у них есть желание, они тренируются. Да, пока слабо получается, пока призов нет. Но люди помогли, подарили им старые коляски. Ребята работают.
— Вы несколько раз сказали про СВО. Я так понимаю, что число людей, пострадавших при обстрелах, увеличилось и среди ваших подопечных?
— Есть такие. Но потока сильного нет. Может быть, пострадавшие сразу уезжают на территорию России, чтобы там проходить реабилитацию? В других регионах России этот поток увеличился. Думаю, когда у нас станет потише, когда откроются спортивные сооружения и люди будут четко знать, что здесь работает тренер, то, конечно, поток будет больше.
—Согласитесь, нужно ведь поддерживать не только развитие спорта для инвалидов, но и создавать инфраструктуру для них? Причина проста: мы не знаем, что завтра случиться с нами.
— С одной стороны я согласна. Ты не знаешь, как у тебя повернется судьба. Но с другой стороны, мне кажется это неправильно. Просто надо жить и видеть людей, которым нужна эта помощь. Нужно создать такие условия, чтобы люди самостоятельно могли приходить и заниматься спортом.
— Нужно ли их жалеть или от жалости лучше сразу избавляться?
— Нам хочется, чтобы иногда дома пожалели, погладили, полюбили. Но в данный момент им наша жалость ни к чему. Надо приложить все усилия, чтобы человек мог зайти в автобус, в любой магазин, достать с любой полки товар, который он хочет.
Нужно, чтобы он пришел в спортзал, кинотеатр, в любой ресторан. У нас же часто бывает так, что человек зашел в ресторан и ему тут же начинают говорить, что он не прошел фейс-контроль. Вы серьезно? Чем? Тем, что он сидит в коляске?
“Мы этого не совсем достойны”
— Давайте не будем о грустном. На повестке дня номинация в спортивной премии. Как вы туда попали и какие ваши ожидания?
— Да, национальная спортивная премия “Надежда России”. Эту премию проводят каждый год и там очень много номинаций. Когда Министерство спорта распространило эту информацию, к нам пришло письмо с предложением поучаствовать.
Скажу честно, прочитала и сначала подумала, что не хочу. У нас столько проблем, суеты, забот — куда нам до этой премии. В итоге дотянули до последнего и все-таки включились в работу.
Проходит время, перезванивают и говорят: “Скажите, а как у вас поставлена работа с военнослужащими?”
Я ответила, что такая работа проводится, рассказала, как. Потом перезванивают и говорят — мы вошли в шестерку лучших. Потом приходит письмо, что мы вошли в тройку лучших. Приглашают в Москву на вручение премии.
Не факт, что выиграем, но будет вручение премии. Уже азарт появился. Раз попали в тройку, хочется выиграть.
— Конкуренция серьезная?
— Мы в тройке лучших. С нами буряты и белгородцы. У Бурятии хорошие результаты. Белгород вообще здорово.
— Получается, вы попали в тройку лидеров, как тот парень, который пришел “просто поплавать”?
— Мы ничего не ожидали. Конечно, хочется выиграть. Несмотря на отсутствие электричества, интернета, воды, обстрелы, мы всегда стремились попасть на чемпионаты и кубки России. Офис, кстати, дважды обстреливали. Окна дважды меняли. Вон на окне след от осколка.
До 2022 года мы ездили вне конкурса. Стучались, ломились. Мы говорили: “Мы есть, возьмите нас, мы хорошие, у нас хорошие показатели”.
И вот мы стали субъектом РФ. Такая гордость, что наши спортсмены могут стоять на пьедестале почета и с гордостью нести знамя ДНР на всероссийском уровне. Когда об этом думаешь, понимаешь, что они действительно надежда России.
Яна ДЕДОГРЮК, Давид ХУДЖЕЦ
Сетевое издание «Донецкое время»
