День сотрудника органов внутренних дел в ДНР, как и в России, отмечают 10 ноября, потому что в этот день нарком Рыков подписал постановление «О рабочей милиции». Было это в 1917 году. Но, как отмечают авторы монографии «История донецкой милиции», отсчет следует начинать с конца 1919 года, поскольку до этого «не существовало общей схемы построения правоохранительных органов, не работала централизованная система руководства».
3 апреля того же 1919 года был принят декрет Совета народных комиссаров РСФСР «О рабоче-крестьянской милиции», а еще чуть раньше, 9 февраля, – декрет СНК Украины «Об организации милиции». Тогда же, в феврале 19-го, было создано Губернское управление Рабоче-крестьянской милиции Донбасса. То есть можно утверждать, что именно в этом году, даже в этом месяце нашим правоохранительным органам исполняется ровно сто лет. Становление донецкой милиции выпало на период Гражданской войны и последующей за ней разрухи. Мало того что в то время буйным цветом расцвел криминал, повсюду бесчинствовали вооруженные банды, так еще и сама милиция была нищей и непрофессиональной, ее постоянно лихорадило от частых реорганизаций и «чисток».
ТОТАЛЬНЫЕ «ЧИСТКИ»
Если в 1921 году в Донецкой губернии было 8 815 работников милиции, то в результате «чисток» и сокращений в следующем году их количество уменьшилось почти в шесть раз – до 1 500 человек! Как минимум в последующие два года число милиционеров продолжало снижаться, но уже не так радикально. 1923 год был провозглашен годом всеукраинской чистки милиции. За что только не увольняли тогда из правоохранительных органов: за пение на клиросе в церкви, за отказ принять участие в первомайской демонстрации, даже «за интеллигентность» – был и такой пункт в списке причин для «чистки». Также изгоняли всех, кто служил в полиции при царском режиме. Когда их всех уволили, то в милиции практически не осталось квалифицированных специалистов, имеющих опыт работы в правоохранительных органах. Это сразу же сказалось на уровне раскрываемости преступлений и других показателях работы. Конечно, надо было гнать из органов «засланных казачков», взяточников, пьяниц и прочих нехороших людей. Но нельзя ж выплескивать вместе с водой ребенка. Милиция Донбасса отрапортовала, что по итогам 1923 года освободилась от 32 % «своего предыдущего состава, преступного, белогвардейского и негодного элемента». А в результате в некоторых районах практически не осталось работников правоохранительных органов либо оставалось по два-три милиционера на огромную территорию. Занимать же освободившиеся вакансии желающих было мало – работа очень опасная, а при этом низкооплачиваемая.
НА САМООБЕСПЕЧЕНИИ
В то время у государства не хватало средств на содержание милиции. 1 октября 1922 года правоохранительные органы Донецкой губернии вообще сняли со всех видов государственного снабжения. Поэтому они стали придумывать, как им выжить – уездные и районные отделения милиции даже брали в аренду землю и выращивали хлеб, арендовали мельницы и технику. Бахмутская милиция открыла свою сапожную мастерскую. Источниками финансирования были также процентные отчисления от штрафов за самогоноварение, за охрану промышленных предприятий, вознаграждения за найденные вещи, которые взимались с их владельцев. Средняя зарплата милиционера в 1920 году составляла 2 700 рублей. А фунт хлеба (410 граммов) стоил в то время 100 рублей, фунт сала – 400. Попробуй проживи на такие деньги!
ЧЕЛОБИТНАЯ НАЧАЛЬНИКА
Очень красноречиво описано тогдашнее положение милиционеров в рапорте начальника Юзовской окружной милиции Донецкой губернии Михаила Карнаухова, который нашел в Донецком областном государственном архиве ныне уже покойный краевед Тарас Беспечный. К слову, этот тот самый Карнаухов по прозвищу Батя, который в годы Великой Отечественной войны возглавлял крупнейший в Донбассе партизанский отряд, действовавший на севере Донецкой области. В своем рапорте Юзовскому окрисполкому, датированном 27 октября 1923 года, он писал: «Работая в самых тяжелых условиях, работники милиции Юзовского округа за свои колоссальные труды не получают вовремя своего мизерного жалованья. На осенне-зимний период нет теплого обмундирования, белья, обуви. Кроме этого, работники милиции также не получают ни угля, ни других каких-либо необходимых жизненных потребностей. Приобретать же все это за свое жалованье последние абсолютно не имеют никакой возможности, и управление окрмилиции в своем распоряжении для удовлетворения насущных нужд работников милиции также никаких средств не имеет. В общем, быт и условия жизни милиции Юзовского 
округа самые неважные и в дальнейшем к улучшению их никакой возможности у меня не предвидится. А посему, доводя о сем до сведения президиума Юзовского окрисполкома, обращаюсь к вам с просьбой немедленно принять какие-либо меры к улучшению быта милиции путем привлечения всех хозорганов Юзовского округа по оказанию самой реальной помощи для улучшения быта работника милиции в частности и всей милиции вообще. Милиции в данное время, чтобы не быть застигнутой врасплох, необходимо одеться в теплую одежду, дать белье и обувь – это самое главное, а также урегулировать вопрос о своевременной выплате зарплаты работникам милиции так, чтобы жалованье выплачивалось не позже 15 числа каждого месяца по курсу червонного рубля. Думаю, что президиум рассмотрит данный рапорт в положительном смысле, и милиция ко дню празднования 6-го октября будет иметь приличный вид… В противном же случае в неудовлетворительном положении с обмундированием на зимний период – ответственность за несение службы милиции в этот период заранее с себя снимаю», – так написал в своей челобитной Михаил Карнаухов, превратив ее к концу почти в ультиматум.
Неизвестно, какие меры предприняли власти Юзовки (нынешнего Донецка). Но, вероятно, что-то сдвинулось в лучшую сторону. Потому что Карнаухов свой пост не покинул, и процент раскрываемости преступлений после сильного снижения в следующем году существенно повысился, в частности, по кражам и убийствам он вырос с 41,2 % до 56,8 %. Правда, и количество совершенных преступлений в 1924 году тоже существенно возросло.
УЖАСЫ ДОПРА
Преступников ловили и сажали за решетку – в ДОПР (дом общественно-принудительных работ), который в начале 1920-х годов размещался в бывшей усадьбе Бальфура (это в районе нынешней улицы Левобережной). Он был сильно переполненный – из-за того, что суды не успевали рассматривать дела и выносить приговоры. Опять же по причине нехватки следователей и низкого уровня подготовки кадров. Около половины обитателей Юзовского ДОПРа были не осужденными, а подследственными, некоторые из них сидели там в ожидании приговора по целому году. Сидели в ужасных условиях. Об этом свидетельствуют результаты проверки места заключения, которую в том же 1923 году провела комиссия Юзовского окружного исполкома. В ее акте сказано, что в камерах так много народа, что на одного обитателя приходится всего «кубического содержания воздуха около 0,5»! Например, в камере № 5 кубатурой 9,50 находилось 24 человека. Далее в акте сообщается, что в этой камере «не хватает нар, и арестованные спят на цементном полу». К тому же она «крайне
сырая». Во всех камерах протекали потолки, в некоторых отсутствовал свет. Помимо этого, комиссия выявила и множество других вопиющих недостатков. Юзовский окрисполком довольно оперативно рассмотрел этот акт и поручил коммунхозу составить смету на ремонт ДОПРа. Но дошло ли до него дело, выяснить не удалось. Но зато краеведы установили, что в 1925 году ДОПР перенесли на 2-ю линию (нынешнюю улицу Кобозева), в начале которой и до сегодняшнего дня располагается следственный изолятор. Но это уже другая история.
Сергей Голоха, газета «Донецк вечерний»
