В 2019 году отмечает 40-летие картина Георгия Юнгвальда-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетера». Примечательно, что история создания ленты не менее увлекательна, чем сам фильм!
Настоящий гасконец
Из нескольких кандидатур на роль д’Артаньяна выбрали и утвердили Александра Абдулова. Однако судьба распорядилась иначе. Поэт-песенник Илья Резник случайно встретил в Москве Михаила Боярского и спросил его: «Миша, ты снимаешься в «Трех мушкетерах»? – «Каких «Мушкетерах»? – удивился тот. «Ну ты даешь! У тебя же, Мишель, физиономия как из прошлого века и волосы длинные. Обязательно скажу Хилу». (Юнгвальду-Хилькевичу. – Прим. ред.)
Режиссер по протекции Резника решил попробовать Боярского в роли Рошфора. Но обычное опоздание сделало его главным мушкетером страны. Суматоха и спешка заставили Боярского буквально влететь на съемочную площадку.
«И вдруг – все замерли. Обычно на студии всегда галдеж. Замолкают, только если что-то серьезное случится. Поворачиваюсь: перед нами стоит д’Артаньян. Единственный и неповторимый. С Мишей все было решено», – объясняет Юнгвальд-Хилькевич момент, когда он понял, как должен выглядеть настоящий гасконец
Воланд вместо Холмса
Пробы на роль храброго Атоса с блеском прошел Василий Ливанов. Его утвердили на эту роль, однако на съемки актер так и не явился, поскольку начал сниматься в качестве Шерлока Холмса.
Атоса – Вениамина Смехова Юнгвальд-Хилькевич «нашел» на сцене Таганки. Тот грандиозно исполнял там роль булгаковского Воланда. Когда будущему Атосу предлагали роль, он все еще был в гриме инфернального героя «Мастера и Маргариты».
Смехова часто хвалят за прекрасное исполнение песни «Есть в графском парке черный пруд». Но актер с грустью отмечает, что поет не он – сам он на записи сильно фальшивил. Поэтому песню исполнял Вячеслав Назаров – джазовый тромбонист, пианист и вокалист, чье исполнительское мастерство признано музыкантами и критиками джаза в России и США.
Игорь Старыгин попал в картину на роль Арамиса уже по рекомендации самого Боярского, который увидел того в фильме «Доживем до понедельника» и посоветовал режиссеру обратить на Старыгина внимание. На роль Портоса претендовал Георгий Мартиросян, но, по утверждению режиссера, он заранее знал, что Портоса будет играть Валентин Смирнитский.
Переписанная «пошлятина»
На роль Миледи сначала была утверждена Елена Соловей. Но за неделю до начала съемок «раба любви» оказалась от роли, поскольку была беременна. Тогда режиссер вспомнил о своей подруге, с которой вырос в одном дворе в Ташкенте, – актрисе Маргарите Тереховой. Почитав сценарий, та резко заметила: «В этой пошлятине я играть не собираюсь». Хилькевич сел переписывать сценарий, что, кстати, не понравилось автору сценария Марку Розовскому и поэту Юрию Ряшенцеву. Они заподозрили режиссера в желании забрать себе часть сценарного гонорара и подали на него в суд. Из-за этой тяжбы премьера фильма, снятого летом 1978-го, была отложена на год. В итоге обвинение с Юнгвальда-Хилькевича было снято, поскольку он значился только как режиссер картины.
Терехова настояла на том, чтобы ее Миледи была не «томной дамой», а «сорвиголовой в юбке». Актриса многое прочитала о прототипе Миледи – авантюристке Жанне де Ламотт. У Дюма Миледи клеймили в 16-летнем возрасте как преступницу, совратившую священника и заставившую его похитить церковные сосуды. Жанна же украла… 1,6 миллиона ливров. Другой масштаб!
Терехова вспоминала: «Дух этой женщины присутствовал рядом во время съемок и помогал сыграть эту роль. Нарисовать клеймо на моем плече захотел сам режиссер, он ведь еще и художник. И вдруг он замолкает, а потом кричит: «Посмотрите, у нее на плече красное пятно в форме лилии – его нужно только обвести!» Представляете?! Он позвал всех и просто обрисовал лилию, выступившую на моем плече».
Маргарита Терехова на площадке была зловеще-обворожительной. Но когда звучала команда «Стоп! Снято!», она снимала исторический костюм и бежала в гостиницу, где ее ждала 8-летняя дочь Аня. Терехова превращалась из интриганки в мать-одиночку. Но ведь и Миледи больше всего пеклась о своем незаконнорожденном сыне – именно для него она добивалась титулов и богатства. Так что и эта черта роднила актрису с ее героиней.
Виноват перед Констанцией
Возлюбленная храброго мушкетера д’Артаньяна была воплощена начинающей актрисой Ириной Алферовой. К моменту съемок у нее уже было несколько эпизодических ролей и одна выдающаяся – она сыграла Дашу в эпопее Василия Ордынского «Хождение по мукам».
На роль Констанции молодая актриса попала по настоятельной рекомендации Госкино, Юнгвальд-Хилькевич не осмелился перечить высокому начальству и взял Алферову на роль. Хотя сам планировал снимать Евгению Симонову. Как позже признавался режиссер, перед Алферовой после окончания съемок он испытывал чувство вины. «Я не вложил в нее столько режиссерской любви и заботы, как, например, в Алису Фрейндлих или Лену Цыплакову. Дело в том, что Ира была мне навязана, и это меня очень раздражало. У нас были нормальные отношения, и она осталась довольна своей ролью. Но ей было трудно на съемках. Были проблемы с музыкальностью. Ей было тяжело танцевать и петь одновременно. Бонасье Жени Симоновой была бы более изысканно-хитрой, лукавой, ускользающей. А Ира Алферова глубоко славянский тип. И французская легкость ей просто несвойственна. Я же не изменил своего замысла по прочтению этого образа и натаскивал Иру на то, что с легкостью могла бы сделать Симонова. Вот за это я чувствую перед Алферовой неловкость. Мне надо было идти от ее способностей, ее дарования», – поделился Хилькевич.
ЗА КАДРОМ
- Для советского зрителя Париж был представлен улицами Львовской и Одесской областей Украины. Режиссер выбрал три сооружения, исторически подходящих эпохе Людовика XIII: Хотинскую крепость, Подгорецкий и Свиржский замки.
- Госкино выделило на съемки фильма небольшой бюджет, поэтому часть реквизита изготавливалась из подручных материалов. Перед съемкой сцены Мерлезонского балета в Одесском оперном театре режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич был вынужден пойти на рынок, накупить бижутерии и всю ночь мастерил «алмазные подвески для королевы» у себя в гостиничном номере. Точно так же им был изготовлен «эфес для шпаги д’Артаньяна», который он паял из деталей антикварной настольной лампы. А украшения на мушкетерских одеждах были сделаны из фольги по пять копеек за метр.
- На съемках сцены Мерлезонского балета Михаил Боярский получил серьезную травму. Борис Клюев, игравший графа Рошфора, шпагой проткнул Боярскому нёбо, однако тот, как истинный профессионал, продолжил сниматься.
Подготовила Наталья Осипова, газета «Донецкое время»
