3 июня 2015 года Российский союз спасателей торжественно наградил медалями «За мужество в спасении» тринадцать детей из Донецкой Народной Республики. Среди награжденных была и моя собеседница – Екатерина Москаленко. 18 ноября 2014 года она совершила поистине героический поступок. В ее дом в Докучаевске попали два снаряда. Несмотря на контузию и осколочные ранения ног, девушка, помогла выбраться из-под завалов разрушенного дома двум своим бабушкам – Галине Максимчук и Валентине Коваленко. Затем вызвала специалистов МЧС и только после этого позволила бригаде скорой помощи отвезти себя в больницу. На тот момент ей было всего пятнадцать лет
«Вечер был тихий, спокойный…»
– Екатерина, давайте поговорим о том, как вы стали настоящей героиней Республики.
– Я жила со своей бабушкой в Докучаевске. Да, мы слышали взрывы, но снаряды никогда не падали рядом с нами. 18 ноября 2014-го к нам приехала бабушкина сестра. Все было нормально. А вечером, около восьми часов, начался обстрел. К нам прилетело два «града» – один к счастью, не разорвался.
– Как произошел прилет?
– Моя бабушка была на улице, управлялась по хозяйству, ее сестра отдыхала, я делала уроки. Вечер был тихий, спокойный, даже не стреляли. Обычно, когда начиналась стрельба, мы собирались вместе и сидели в отдельной комнате, а в тот раз было тихо. Бабушка зашла и попросила ей помочь, мы вышли с ней на веранду. И тут я слышу такой громкий свист – как будто у меня прямо над ухом. Я бабушке сказала, чтобы она не шла на улицу, схватила ее за руку и слышу: свист все ближе и ближе. Я не понимала, что происходит. Помню только очень сильный треск, шум… Начало все сыпаться. Моментально потух свет, я толкнула бабушку, даже не помню куда именно. Другая бабушка тоже выбежала.
Сначала я стояла, потом, видимо, потеряла сознание, а когда пришла в себя, оказалось, что лежу на полу – меня чем-то привалило. Когда уже все утихло, я выбралась из-под обломков, услышала, что кто-то плачет. Я начала от одной бабушки разгребать обломки и мусор, потом от второй. Хотела открыть дверь – и вижу: а двери-то нет… И стены нет. Вышла на улицу – веранды тоже нет. Я подумала: куда-то прилетело, а нас просто сильно зацепило. Тогда я не поняла, что прямо у нас в зале снаряд торчит и все еще шипит…
Прибежали двое соседей,мы ходили по двору, и я не могла понять, откуда шипение. Зашла в дом, в зал, и вижу, что там полностью все завалено, а из стены торчит какой-то кусок метала, который дымится, шипит. Я позвонила в полицию. Как оказалось, у нас было два прямых попадания в дом – об этом я узнала позже, в больнице на следующий день. Приехали волонтеры и сообщили, что было два снаряда: один разорвался сразу на веранде, а второй прилетел и застрял в фундаменте. Люди были очень удивлены, как мы вообще остались живы.
«Я просто устала бояться»
– Вы второй день рождения не празднуете?
– Нет. Но наверно, надо. Ко мне приезжали в больницу, расспрашивали: а правда ли это? Да, правда, правда! Ночью снова начался обстрел, возле больницы падали снаряды, а мне уже было все равно – будь что будет. Все бежали в подвал, а я сказала, что никуда не пойду, тем более у меня ужасно болели ноги. Медперсонал, волонтеры говорили: «Катя, ну выйди хотя бы в коридор». Я вышла, сидела там с капельницей, мне было все равно, бегать еще куда-то не было никого желания. Мне сказали, что это последствия контузии, шоковое состояние… Нет, просто на тот момент я устала бояться.
– У вас, кроме контузии, были еще и осколочные ранения ног…
– Да, у меня в пятках, между пальцев застряли осколки стекла, но я этого сначала не понимала. Лишь ночью, через пару часов после того как уснула, я проснулась од адской боли.
– Вы бабушек вытаскивали с такими ранениями! Как вам вообще это удалось?
– Да, босиком. Как мне это удалось – не знаю. На тот момент я не замечала боли. Когда уже приехали ополченцы, помню, меня тошнило, было плохо, у меня шла кровь из носа. Это были последствия контузии. Но именно в момент, когда бабушек вытаскивала, я всего этого не замечала, не ощущала, что у меня что-то болит. Мне казалось, что никаких болезненных ощущений не было, все хорошо, главное, что дорогие мне люди живы. Остальное меня не волновало.
– Я побывал под обстрелами. Скажу честно: было страшно, несмотря на то что я в свое время отслужил в армии, да и возраст уже за 40. Ваши впечатления? Вам же всего 15 лет на тот момент было!
– Изначально ни паники, ни страха не было. Волновал лишь один вопрос: это к нам прилетело или не к нам? Это у нас упало или просто взрывная волна? Я не понимала, что это у нас, что я уже ранена, что нет дома. Не понимала, что буквально пару секунд назад мы все могли погибнуть. Когда мы приехали в больницу, я думала: да почему же мне так плохо? Очень сильно болят ноги, я не могу ходить… Оказалось, я ранена, множество осколков в ногах. Но изначально я о себе не думала, повторяю: у меня была одна цель: спасти бабушек. Еще полчаса до приезда МЧС я ходила, пыталась как-то восстановить дом, подметала, убирала, разгребала завалы. Я не понимала, что у меня осколочное ранение, находилась в состоянии шока. Не замечала, что у меня что-то болит, только переживала, что у бабушки давление поднялось, что ей плохо.
«Это мой город!»
– Когда начались обстрелы, вы могли уехать из Докучаевска?
– Конечно, могла, были возможности. Мой папа уехал в Крым, звал меня с собой, но я не захотела, сказала, что я останусь здесь, бабушку и дом не оставлю. Тем более у меня здесь школа, учеба, мне нужно поступать, и я хочу быть здесь. В Докучаевске была волонтерская служба, мы помогали старикам, убирали детские площадки, разносили подарки ветеранам по праздникам и так далее. Мне это безумно нравилось, и я не смогла бы уехать в любом случае. Отец хотел меня забрать и после ранения, но как раз в этот момент я лежала в больнице.
Нет, я не хотела уезжать даже из-за страха обстрелов. Просто поехать отдохнуть можно, но навсегда – нет. Я не могу оставить город, не могу оставить дом, бабушку, родственников. Я здесь родилась, выросла и просто так не могу всё это оставить. Я ездила летом в Крым отдыхать и, пробыв там две недели, безумно захотела домой. Там я переживала больше, чем дома под обстрелами, не могла спать спокойно. Я очень сильно переживала, как там родственники, что с ними. Дома от меня будет больше пользы – мало ли что еще может случиться…
– Это был первый обстрел, очевидцем которого вы стали?
– Да, это был 2014 год, самый первый обстрел. Потом мы несколько раз пытались перебраться из одного дома в другой, но каждый раз, когда мы переезжали, нас обстреливали. Каждый раз одно и то же… Прятались по подвалам, по квартирам…
«Служу Республике!»
– Расскажите о медали, которой вы награждены.
– Это медаль «За мужество в спасении». Диплом мне вручал Александр Владимирович Захарченко, а медаль министр МЧС. Вручение проходило 1 июня 2015 года. Сначала нас собрали на набережной Кальмиуса, там были показательные выступления, а награждали в академии при МЧС. Это было самое первое награждение, а потом уже, в 2015–2016 годах, еще вручали дипломы и подарки.
– Как происходило первое награждение?
– Мне позвонили, сказали, что приглашают на праздник, заберут прямо из дому, привезут и отвезут, нужно просто там присутствовать. Я согласилась, хотя и не понимала, зачем мне туда ехать. Пришла в пожарную часть в Докучаевске, мне сказали: подождите немного, вас сейчас отвезут. Я спрашивала, а что вообще будет, расскажите, объясните. Мне сказали, что там будут награждать детей-героев. Первым впечатлением, когда мы приехали на награждение, было удивление: сколько там людей в форме, сколько сотрудников МЧС, сколько журналистов! И как много ко мне внимания: все просят рассказать, как все случилось.
Когда началось награждение, нас поставили всех в ряд, и тут вдруг называют мою фамилию, говорят: «Награждается медалью за мужество в спасении»… А я стою и думаю: у девочки фамилия и имя, точно как у меня… И продолжаю стоять дальше. А сзади меня стоит мужчина в форме и обращается ко мне: «Девушка, идите, это вас вызывают». Я вышла и растерялась. Сергей Викторович Щетинин, президент 
Российского союза спасателей, спрашивает меня: «Ты такая маленькая, хрупкая, и ты кого-то спасла?» Я не нашлась, что сказать и ответила просто, как думала: «Да. А что тут такого?» Он пожелал мне удачи и спросил, что бы я хотела сказать всем присутствующим. А я стою в растерянности и говорю: «Служу Республике!»
А затем подбежали журналисты, сотрудники МЧС – и в один голос: «Да вы герой, вы же спасли бабушек! Расскажите свою историю». И так далее. После того как я приехала домой, бабушка сразу на видное место повесила медаль и смотрела на нее, как на икону. Я ей говорю: «Бабушка успокойся, это просто медаль, ничего особенного». А она мне: «Как это ничего особенного, это же такой поступок!» Я тогда думала: да какой там поступок… Уже потом, когда начали приглашать на телеканалы, много говорили об этом, я начала понимать: да, действительно, я заслужила эту награду.
– Каково было чувствовать себя героем?
– Сначала я вообще ничего не понимала. Неужели это со мной? Меня все замечают, везде приглашают… Почему именно меня? Но после нескольких интервью я наконец начала осознавать, принимать то, что меня называют героем Республики. У меня даже патриотический дух поднялся, мне казалось, что в случае чего я смогу сразу и на передовую ехать, хотела вступить в ряды ополчения. Но потом все-таки решила, что, прежде всего, мне нужно учиться, и оставила мысль об ополчении. К тому же стрельба не по мне. И я решила пойти в медицину. Хочу стать или военврачом, или судмедэкспертом. Но больше склоняюсь к военной медицине.
Риск и движение
– На этот выбор повлияли события 18 ноября 2014-го?
– Да. И вообще, мне это направление очень нравится. Даже военная форма больше привлекает, чем белый халат. Я понимаю, что, если буду работать в поликлинике, мне будет сложно, – я не люблю просто сидеть на одном месте и перебирать бумажки. А в работе военврача всегда присутствует риск, работа интереснее, постоянно в движении. Вот это именно мое.
– Но ведь когда-нибудь война закончится…
– Конечно, закончится, но ведь есть воинские подразделения, МЧС и так далее, там тоже нужны врачи.
– Тяжело было поступать в медицинский университет?
– Поступать было не тяжело, потому что у нас был конкурс аттестатов, экзамены мы не сдавали. У меня проходной бал был высокий, к тому же я постоянно ездила на курсы, готовилась, поэтому абсолютно не переживала, поступлю или нет. Тем более я подавала документы только в один вуз, другие варианты абсолютно не рассматривала.
– Как дается учеба?
– Сложно, но в большей степени из-за моих проблем со здоровьем. В прошлом году я три раза лежала в больнице, и в этом году уже два раза. Из-за этого очень много пропустила, и приходится нагонять материал, отрабатывать. Это очень тяжело.
– Последствия контузии сказываются?
– Да. Мне изначально диагностировали черепно-мозговую травму, меня мучили головные боли, с каждым годом все ухудшалось… Сейчас дошло до того, что у меня немеют ноги, имеют место судорожные состояния, идет кровь из носа, я теряю сознание. Думали даже, что у меня эпилепсия, но после всех анализов этот диагноз не подтвердился. Сделали МРТ – пока всё, в принципе, в норме, но нужно наблюдаться, каждые полгода проходить обследования, чтобы все это не переросло в опухоль. А всё из-за того, что у меня было ранение головы, которое вовремя не заметили и не пролечили. Теперь вот нужно наблюдаться постоянно…
Опасное соседство
– Вы часто вспоминаете те события?
– Да, достаточно часто. Сейчас анализирую все это. Ведь в августе 2014 года я еще не ощущала, что идет настоящая война: что люди погибают и это может случиться со мной, может произойти у меня дома. Не осознавала, поэтому не было страшно. Стреляли, а я спокойно сидела у себя в комнате; дребезжали окна, но не было чувства реальности, что это с нами происходит. Даже когда снаряд прилетел, я до последнего момента не понимала, что это случилось именно у нас.
Ну а когда я вернулась домой после выписки из больницы, стоя у двора, начала понимать, что это уже совсем не то дом, который у меня был. Я вижу только кучи мусора, все развалено, работают строители, соседи, бабушки. И именно в тот момент ко мне пришло осознание: мы действительно могли в тот момент погибнуть! Особенно если бы второй снаряд разорвался.
Кстати, этот неразорвавшийся снаряд и по сей день там. Бабушка еще цветы вокруг него сажала несколько лет подряд. Но сейчас мы его заложили. Когда начинались обстрелы, он начинал безумно жужжать, и я боялась, что он в любой момент может детонировать. Службы приехали, проверили его и сказали, что боятся нечего – он может взорваться не раньше, чем через 70 лет. Говорят, он зашел в глубь фундамента примерно на метр, и если его доставать, это может разрушить полдома… Вот так теперь и живем. Но я уже ничего не боюсь! Я буду военным врачом! Я буду спасать жизни!
Андрей Кладиев, газета «Донецкое время»
